название: Все грани ненависти
автор: Eishi
бета: Grethen
пейринг: Дейдара/Итачи, СасоДей
рейтинг: R
жанр: angst
саммари: Когда ненависть - единственное, ради чего ты живешь, не забывай, что у нее много граней.
предупреждения: UST, non-con
A/N: в подарок для Киттен.
Источник вдохновения - арт замечательной художницы Лили))
статус: закончен
дисклеймер: мир и персонажи «Naruto» принадлежат Кисимото Масаси, никакой выгоды от них я не получаю.

У каждой эмоции свой цвет.
Зависть, к примеру, желта, как шкура старой болотной жабы. День за днем она травит своего хозяина медленно, но упорно.
У печали цвет темно-темно-синий. Ночи никогда не встретиться с закатившимся солнцем, а потому она грустна и укрывается синевой, будто кимоно.
Восторг ослепляет вспышкой – белый, не оставляющий места теням сомнений.
Гнев течет по венам густым багрянцем.
А вот ненависть черна, как уголь. Ее Дейдара знает лучше всех. Она согревает его в холодные ночи, она будит его с рассветом, она заставляет его сердце биться чаще. Ненависть похожа на змею, что свилась внутри него черным клубком. Любимый питомец. Дейдара не променяет ее ни на что другое, ведь именно благодаря ей он еще жив.
Именно ненависть не дала ему сломаться в тот день, когда человек с глазами цвета крови одержал над ним победу, не сделав ни единого движения. Самоуверенный ублюдок. Учиха Итачи. Он смешал его искусство с грязью. Назвал детской игрой, забавой, не более. И все это походя, не считая Дейдару за стоящего противника. Вообще никем его не считая. В тот самый день Дейдара поклялся, что однажды заставит Итачи пожалеть об этом. Затолкает его чертово презрение ему в глотку и будет смотреть, как он давится им, захлебываясь собственной кровью.
Дейдара просыпается от того, что ему трудно дышать. Ненависть пожирает его изнутри, бурлит и требует выхода.
Сасори сидит по другую сторону костра, подальше от плюющихся горячими искрами углей, и ковыряется в Хируко. Кажется, в последнее время его скорпионий хвост стал хуже слушаться нитей кукловода. К ароматам ночного леса примешивается резкий запах масляной смазки. Дейдара морщит нос.
Они остановились в лесу на ночлег по пути к новому логову Акацки. Через два дня очередное собрание, и они должны будут отчитаться о выполненных заданиях. В ненависти к этим отчетам они с Сасори солидарны.
Дейдара откидывает покрывало и садится. Сасори поворачивается к нему, без интереса глядя на то, как напарник зажимает нос руками. Он никогда не спит, а значит, времени у него вдвое больше, чем у Дейдары. И он тратит его на свою единственную страсть – марионетки.
- Проклятье, данна! Чем это так воняет?
Сасори невозмутимо перебирает гладкие пальцы Хируко, проверяя, хорошо ли они двигаются. В его руке маленький бутылек, из которого он капает какой-то тягучей жидкостью на деревянные фаланги.
- Масляная смазка.
Дейдара рывком подтягивает к себе покрывало и прижимает его к лицу, как защитную маску. Но запах пробирается даже под ткань.
- Раньше она так не воняла.
- Новый состав, - поясняет Сасори. - Я добавил туда несколько специальных ингредиентов. Теперь можно пользоваться ей реже, а на подвижности суставов это никак не скажется.
- Но от нее несет какой-то тухлятиной! Это убивает все ее преимущества! Я не хочу насквозь провонять этой дрянью, данна!
Сасори смотрит на него так, будто Дейдара только что сморозил несусветную чушь. Ну конечно, какое ему дело до этой отвратительной вони? В такие моменты Дейдара проклинает их вынужденное партнерство с удвоенной силой.
Ненависть все еще бурлит внутри, разбуженная мыслями о том, что на собрании он скорей всего снова встретится с обладателем проклятых глаз. Нужно пока унять ее, прикормить, положить у ног. А потом спустить на Итачи, словно свирепого пса.
Дейдара отбрасывает покрывало и резко встает. Выдавливает гнусавое «пойду прогуляюсь» – с зажатым носом особо не поговоришь – и, подхватив свой плащ, растворяется в тени.
Ночной лес не слишком гостеприимен: то и дело рискуешь сорваться с ветки или спутать тень с настоящим стволом. Даже острое зрение здесь мало помогает. К счастью, уже через несколько метров от места их ночлега отвратительный запах пропадает, и Дейдаре нет нужды мчаться прочь сломя голову. Можно осторожно вспрыгнуть на дерево, затем перемахнуть на толстую ветку, оценив расстояние, и двигаться так пару минут. Далеко отходить не стоит: глухой лес все-таки не ухоженный парк в селении. Немало тварей выбирается на охоту с заходом солнца. Дейдара утешает себя мыслью, что они примут его за своего, но нескольких глиняных стражников все же оставляет. Три толстых паука устраиваются справа, слева и над головой хозяина.
Дейдара оглядывается. Легкая лента дыма от костра качается над деревьями. Там Сасори-но-данна, его марионетки и чертова вонь. Там холодно, даже несмотря на близость огня. Лучше уж здесь посидеть. Хоть дышать можно спокойно, не боясь отравиться парами неизвестно каких добавок. Сасори-но-данна все равно, что в смазку добавлять, он же не дышит, а вот Дейдара порой от ее запаха то несварение желудка получает, то головные боли.
Он усаживается на толстую ветку, прислоняется спиной к гладкому стволу. Лес вокруг тихо шевелит листьями. Где-то рядом охает сова, в траве осторожно копошатся какие-то мелкие грызуны. Дейдара закрывает глаза и делает глубокий вдох. Взмах крыльев, стремительная атака, и шорох в траве стихает. Ночная хищница уносит добычу в острых когтях.
Дейдара сжимает зубы так, что начинают ныть скулы. Он не был похож на эту чертову глупую мышь в тот день, говорит он себе. Он не был зачарован силуэтом хищника, черт подери. Ни капли! Это просто гендзюцу. Жалкая уловка для слабаков, которые не желают участвовать в настоящем бою. У него нет ничего общего с искусством Дейдары.
Он говорит это себе уже не в первый раз и точно знает, что не в последний. Ненадолго это заставляет Дейдару поверить в то, что все действительно так и было. Но лишь ненадолго.
Он помнит тот день слишком хорошо, чтобы позволить себе тешиться самообманом. Он проиграл еще до того, как начал битву. Оказался оплетенным своей огромной глиняной многоножкой, хотя думал, что поймал чертова ублюдка в ловушку.
- Еще бы чуть-чуть, и из творца ты бы превратился к камикадзе, - насмешливо хмыкнул мечник Тумана.
Хошигаки Кисаме. Его имя Дейдара узнал позднее. В тот миг он был не способен даже шевельнуться. Он был ослеплен ярким светом, бившим в спину человеку в проломе стены. Всего мгновение. А потом в глазах потемнело от ненависти. Она взорвалась внутри, хлынула в вены расплавленной смолой, заставила очнуться.
- Ты проиграл.
Слова – как пара монеток нищему.
Дейдара помнит, как сжимал кулаки, и как ныли ладони от впившихся в них ногтей. Он был жалок тогда. Попался в паутину чужой силы. Теперь он знает – этого не повторится.
С каждым днем ненависть сжимает свои кольца все сильней. Дейдара знает, что болен ею. Она как опухоль, которую уже не вырвать. Слишком глубоко проникли корни, слишком поздно что-то менять.
Он трет лицо руками. Нет смысла думать об этом сейчас. Через два дня они встретятся, и тогда Дейдара сможет доказать, что перед его искусством даже улучшенный геном – не залог победы.
Итачи признает это. Дейдара заставит его признать.
Он слабо шевелит пальцами, и пауки-стражники послушно переползают к нему на руку. Пара движений, и они снова всего лишь куски глины. Дейдара запихивает их в сумку и встает. Как бы ни хотелось остаться, но ему нужно возвращаться. Завтра им снова в путь, и если он будет зевать и плестись позади, Сасори-но-данна точно разозлится. И почему именно ему достался такой придирчивый и мрачный напарник, с тоской думает Дейдара, перемахивая с ветки на ветку. Зануда. Никакого с ним веселья.
Он прыгает на землю и принюхивается.
- Я уже закончил, - раздается равнодушный голос Сасори. - Можешь подойти ближе.
- А вы уверены, что я не сдохну от запаха вашей новой смазки, данна? - раздраженно интересуется Дейдара, не спеша приближаться к костру. Он выглядывает из-за ствола и, вытянув шею, как гончая, втягивает воздух носом.
- Мыши в клетке рядом с составом перестали нервничать уже через полчаса.
О, мыши, значит. Дейдара кисло улыбается. Выходит, Сасори-но-данна проверял воздействие паров на подопытных зверьках. Как трогательно. Просто удавиться можно. Дейдара начинает чувствовать себя мелким грызуном.
- Очень смешно, данна.
Он снова настороженно принюхивается, но запаха и вправду нет. Ладно, Сасори не соврал. Дейдара, наконец, решает подобраться поближе к огню, тем более что уже успел продрогнуть. Он вообще быстро замерзает, что поделать.
Сасори обходит костер и садится рядом, наблюдая за тем, как напарник снимает плащ и с блаженным вздохом заворачивается в теплое покрывало. Дейдара знает этот взгляд. Он освобождает одну руку и протягивает ее Сасори.
- Холодная, - привычно поясняет он, когда Сасори кладет на нее гладкие деревянные пальцы.
Затем откидывает покрывало, задирает сетчатую ткань и прижимает ладонь Сасори к своему боку.
- Горячий.
Сасори завороженно смотрит на то, как вздымаются и опадают ребра Дейдары под его рукой. Он всегда говорит, что нет ничего прекрасней вечной жизни в идеальном теле, но в такие моменты, как сейчас, его зависть видна так четко, будто она проступает на отполированной коже отвратительными желтыми пятнами. Дейдара не хочет быть похожим на него. Его жизнь как череда взрывов, и смерть будет такой же – быстрой и яркой.
Сасори, наконец, кивает, словно уловил разницу, и отнимает руку. Дейдара снова заворачивается в покрывало и укладывается на бок, лицом к огню. Он уже привык. Сначала просьба Сасори показалась странной, но потом он понял: данна просто боится забыть, что значит быть живым. Иногда Дейдаре его даже жаль.
Еще два дня пути. Два дня, и он снова увидит те проклятые глаза. Засыпая, Дейдара думает только о них.
Ему снится огромная черная змея.

~~~~~~~

С утра небо затянуто тучами. Они напирают друг на друга, будто им не хватает места, нависают над землей клоками грязной ваты.
Сасори молчит, но в его взгляде нет ничего кроме раздражения. Он недовольно глядит на хмурое небо. Хуже сырости для его марионеток только огонь, но лесные пожары случаются гораздо реже обычного дождя.
Данна забирается в Хируко, и они возвращаются на заброшенную дорогу.
Сегодня Дейдара не в настроении идти пешком. Сасори не реагирует на реплику напарника о том, что тот его догонит, и Дейдаре остается только обиженно фыркнуть ему в спину. Через минуту на дороге уже стоит большая белая птица. Дейдара забирается к ней на спину, и они взмывают под серые тучи. Крохотная сгорбленная фигурка Хируко неспешно двигается внизу.
Дейдара борется с желанием плюнуть на него сверху – Сасори поднял его с рассветом. Можно было бы свалить все на какую-нибудь пролетающую мимо ворону, но как назло в небе нет ни одной. Дейдара досадливо морщится. Вот невезуха.
В конце концов, это ведь вина Сасори, что он не выспался. Кто принялся смазывать Хируко посреди ночи этим ужасающим новым составом? Такая вонь и мертвого бы подняла. Только попробуй сказать это напарнику – живо загремишь в коллекцию марионеток. Даром, что Сасори выглядит как ребенок. Терпение у него далеко не ангельское, и лишний раз испытывать его Дейдаре совсем не хочется.
Хотя данна многое ему позволяет. Взять, к примеру, вчерашнюю дерзость. Мог бы и пришпилить Дейдару отравленными иглами к дереву. Но не стал. Дейдара только сейчас понимает, как же ему повезло, что вообще остался в живых. За это он, пожалуй, готов простить Сасори ранний подъем.
Но спать все равно хочется.
Хорошо, что у птицы широкая спина. Дейдара ложится на нее и закрывает глаза. Глина еще теплая. Она почему-то всегда теплая сразу после лепки. Потом остывает, но пока что Дейдара чувствует щекой тепло, и от этого в сон клонит еще сильнее.
Вообще-то он вроде как должен следить сверху за появлением возможных противников, но откуда им взяться в такой глуши? Они специально выбрали этот путь, чтобы быстрей добраться до места встречи. Решили срезать через лес, вдали от главной дороги. Вряд ли кому-то придет в голову бродить тут перед надвигающейся бурей. Ничего не случится, если он вздремнет полчаса, решает Дейдара. Хотя бы перестанет клевать носом. Сасори-но-данна все равно ничего не узнает.
Из приятной дремоты Дейдару в буквальном смысле выдергивает. Как если бы к его руке привязали веревку и со всей силы дернули с земли. Он подскакивает, как ужаленный. Сонный разум толком не понимает, что случилось, но тело уже готово к бою. Вот только противника не видно. Дейдара все так же на спине птицы, а над головой висят грязно-серые тучи. Левая рука ноет, будто на нее с размаху обрушили что-то тяжелое.
Что за ерунда? Дейдара встряхивает головой и приказывает птице спускаться.
Сасори наблюдает за его приземлением, стоя на дороге среди трупов. Кажется, Дейдара проспал кое-что интересное.
- Ааа… Данна?
Дейдара отскакивает, уклоняясь от ядовитых игл, но скорпионий хвост Хируко не дает ему сбежать.
- Это ж я, данна! - Он пытается освободиться, хотя и знает, что если уж попался марионетке Сасори, лучше лишний раз не дергаться. - Что тут случилось-то? Это вообще кто?
- То же самое я хочу спросить у тебя, - очень спокойно отзывается Сасори. Так спокойно, что Дейдару прошибает холодный пот. Когда данна говорит таким голосом, как правило, это значит, что его противника в скором времени ожидает медленное и жестокое расчленение. - Сомневаюсь, что с такой высоты трудно не заметить кучку жалких дилетантов.
- А, - только и может выдавить Дейдара.
- Это не ответ.
Скорпионий хвост сжимается сильнее. Дейдаре кажется, что он слышит, как трещат его ребра.
- Ты должен предупреждать меня о появлении противника, а не просто болтаться в небе на своей чертовой птице. Мне нужно напоминать тебе об этом каждый раз?
- Они… хорошо спрятались… - пытается соврать Дейдара.
- В качестве оправдания тебе стоило придумать что-нибудь более убедительное. Они выскочили на меня всей толпой с криками о том, какая это будет легкая победа. Я ведь приказал тебе замести следы после ухода из той деревни.
- Я так и сделал!
- В таком случае эти идиоты тут бы не оказались. Думаешь, я поверю в то, что они смогли хорошо спрятаться, и ты не заметил их сверху? Лучше не лги мне.
Дейдара сглатывает. Надо же было этим неудачникам выскочить на данну именно тогда, когда он спал! Не раньше и не позже. Если бы не они, Сасори ничего бы не узнал. Даже не верится, что Дейдара так глупо попался.
Сасори не просто разозлен, он в бешенстве. Не время пререкаться. Сейчас любое лишнее слово может стоить Дейдаре жизни.
- Я… приношу свои… глубочайшие извинения… Сасори-но…данна… Этого больше… не… повторится…
«Отпусти, отпусти же, черт тебя подери!» - долбится в голове единственная мысль. - «Я не твоя марионетка!»
Дейдара уже почти не может дышать – скорпионий хвост сжимает грудь слишком сильно. И руки прижаты к бокам, до глины не дотянуться.
- Хочется верить, - роняет Сасори. - Иначе я буду вынужден просить Лидера о другом напарнике. А он не любит, когда кто-то не оправдывает его ожиданий.
Хвост Хируко наконец разжимается, и Дейдара падает на землю. Заходится хриплым кашлем, хватает ртом воздух. Перед глазами плывет от недостатка кислорода, но он думает лишь о том, как брызнули бы в стороны деревянные щепки, когда марионеточное тело Сасори разлетелось бы на куски.
Внутри растет волна ярости – горячая, захлестывающая. Дейдара сжимает кулаки, опускает голову. Волосы падают на лицо, липнут к испарине на шее. Его левая рука вдруг поднимается и скользит пальцами по светлым прядям. Сама. Убирает их с лица, бережно заправляет за ухо.
Тонкая, едва заметная нить чакры тянется от руки Дейдары к Сасори. Чертов кукольник.
Сейчас Дейдаре наплевать, если напарник переломает ему все кости или накачает ядом. Ему на все плевать. Бешенство бьется внутри кипящей лавой, и он уже не помнит себя, когда взрывается яростным:
- Никогда не смейте этого делать, данна! Слышите?! Я вам не кукла!
Нить чакры бесшумно отпадает от его руки. Сасори молча поворачивается и уходит.
Ярость ревет и беснуется внутри лесным пожаром. У Дейдары закладывает уши. Ему кажется, что кроме нее в мире ничего не осталось. Ее нужно выпустить, иначе он взорвется, как одно из своих творений. Разнести в клочья, разорвать, убить! Что угодно, кого угодно. Сейчас.
Сотни глиняных насекомых – пауки, саранча, многоножки – сыплются из рук Дейдары и разбегаются в стороны, повинуясь приказу. Тела всех мертвецов покрыты ими, как живым, шевелящимся ковром.
Взрыв!
В спину Сасори летят комья земли и деревянная щепа. А Дейдара смеется, как одержимый, кружа на птице над дымящейся воронкой.

~~~~~~~

Дейдара сидит, привалившись к правой лапе глиняной птицы, и с тоской смотрит на бьющий землю дождь. Сасори рядом, замер у левой лапы. Широкие грязно-белые крылья неподвижно нависают над ними, защищая от ледяных капель.
Дейдара зевает, трет рукой слезящиеся глаза. Воздух будто скатывается по горлу влажными холодными шариками. Черт бы побрал этот ливень. Они рассчитывали, что опередят грозу и доберутся до горного перевала раньше нее, но на стороне туч оказался неожиданно поднявшийся ветер. Дейдара едва успел спуститься вниз и забраться под крыло птицы, как небо будто прорвало. Струи воды хлынули на землю с такой силой, словно хотели смыть с нее всех, кто под них попадет.
Жаль, что Сасори довольно быстро добрался до птицы. К тому же промокла лишь его марионетка, а сам кукловод остался сух и невредим. А Дейдаре так хочется увидеть, как данна будет брезгливо стряхивать капли со своих деревянных рук. Однако еще больше он хочет увидеть его страх. Влага разрушает дерево, заставляя его разбухать и покрываться плесенью. Сасори ее ненавидит и боится. Раздувшийся и заросший отвратительными бледно-зелеными пятнами данна – о, да, Дейдара не отказался бы от такого зрелища
Дорогу размыло так, что по ней впору плыть, а не идти. Единственный способ для них двигаться дальше – это лететь на глиняной птице, да и то только, когда дождь утихнет хоть немного. Самое время ткнуть Сасори носом в очевидное: никуда он отсюда без Дейдары не денется. А ведь еще угрожал, что потребует от Лидера другого напарника. И что? Да кто с ним таким вообще рядом находиться сможет больше минуты? Дейдара злорадно хихикает, представляя, как Хируко шаркает по хлюпающей грязи, увязая в ней по колено.
А чертов дождь все не кончается. У Дейдары уже замерзли руки. Он принимается дышать на них, пытаясь согреть, и, даже не оборачиваясь, знает, что Сасори следит за каждым его движением с завистью ничего не чувствующей куклы.
Пустой. Сасори-но-данна как полый сосуд. Ничего там нет, все его эмоции – фальшивка. Лишь память о настоящих, тех, что были раньше. Он еще помнит, как надо злиться, вот и повторяет, чтобы окончательно не забыть.
Итачи совсем не такой, думает вдруг Дейдара. Тот только кажется равнодушным, делает вид, что ни до чего ему нет дела. Дейдара готов поклясться, что внутри Итачи пламя – живое и горячее. Он хочет увидеть его, вытащить наружу. Вспороть кокон его идеального безразличия. Закрыть чертовы всевидящие глаза и узнать, каков Итачи без них.
Его ненависть уже сменила имя, но Дейдара отказывается признаться в этом самому себе. Он греет у сердца свою черную змею, не замечая алых пятен на ее чешуе и горящих на шее знаков. Они появились не сразу, но с каждым днем становятся все ярче. Четыре багряных иероглифа. Для Дейдары имя не имеет значения. Оно горячее, оно дает ему цель и заставляет двигаться вперед. Большего не нужно.
Он невольно вспоминает, как управляемая нитью данны рука осторожно заправляла упавшие волосы ему за ухо. Его снова начинает тихо колотить от бешенства. Он заставляет себя успокоиться и забыть. Сасори никогда не понять, что быть живым в первую очередь значит самому решать, что делать. За весь день они не перекинулись и парой слов, и Дейдару это вполне устраивает. Сейчас он даже готов признать, что неразговорчивость Сасори – одна из лучших черт его характера, хотя раньше она его всегда раздражала.
- Дождь стихает, - говорит Сасори.
Дейдара не считает нужным что-либо отвечать. Он потрошит свою сумку в поисках чего-нибудь съестного и, выудив оттуда пару кусочков вяленого мяса, принимается задумчиво их жевать. Пока не поест, даже с места не двинется, а данна может хоть завалить его намеками, что пора в путь. Ну уж нет. Пусть это и не тянет на полноценную месть, а так, лишь мелкая вредность, Дейдара насладится ею сполна. В конце концов, Сасори этого заслуживает.
- Дейдара…- снова начинает данна, но замолкает, так и не договорив.
Дейдара самозабвенно чавкает. Потом достает флягу с водой и пьет намеренно мелкими глотками, чтобы растянуть время. Пусть Сасори не признает его как равного, но со злопамятностью Дейдары ему приходится смириться, потому что тот не дает о ней забыть.

~~~~~~~

Когда солнце скатывается за горизонт, и они наконец спускаются вниз, на скалистую площадку перед небольшой пещерой, каждая клетка в теле Дейдары жалобно стонет. Сидеть на спине глиняной птицы несколько часов кряду не так уж и удобно. Единственное желание Дейдары сейчас – это развести костер, согреться и рухнуть в объятия долгожданного сна.
Однако уже на первом пункте этого простого плана приходится напомнить себе, что жизнь чертовски поганая штука. Поблизости от пещеры валяется лишь сырой ствол поваленного ветром деревца, и зажечь его задача не из тех, с которыми Дейдара сейчас в состоянии справиться. Он скрипит зубами, но все же принимается за дело.
А как было бы хорошо отправить в костер пару марионеток данны. Все равно ведь еще наделает. Что ему стоит пожертвовать одну-две на дрова? Сущий пустяк. Дейдара представляет, как красиво будет болтаться пришпиленный к скале, если осмелится предложить Сасори такой вариант.
Когда слабый, едва разгоревшийся огонек затухает в четвертый раз, Дейдара начинает чертыхаться уже вслух. От этого вроде как даже становится чуть-чуть теплей. Только он знает, что надолго его все равно не хватит. Замерзшие пальцы плохо слушаются, а сырое дерево огню не по вкусу.
Когда Дейдара добирается до третьего поколения предков Лидера, заставившего их тащиться черт знает куда ради очередной встречи, и с удовольствием перечисляет все места, где бы им следовало оказаться, на сырой ствол деревца падают две деревянные руки. Дейдара тут же замолкает. К нему подкатывается голова с пустыми глазами. Дейдара таращится на нее так, будто ждет, что она его укусит. Кажется, где-то он ее уже видел. Уж не одна ли из…
- Сотня кукол?
- Номер тридцать четыре, - безэмоционально уточняет Сасори. - Все равно давно хотел ее заменить.
Дейдара подозрительно косится на голову. Не зная всех секретов, к игрушкам данны лучше вообще не притрагиваться.
- Ааа… - с сомнением в голосе тянет он, на всякий случай отодвигаясь от нее немного. - Отравленные игры?
- Я их вытащил.
- Взрывные печати?
- Убрал.
Голова все еще не выглядит для Дейдары достаточно безопасной, чтобы взять ее в руки.
- Смертельный газ?
- Дейдара, ты намекаешь на то, что я хочу тебя убить?
- Ну… в общем-то, да.
- Ты же прекрасно знаешь, что если бы я этого действительно хотел, то сделал бы уже давно. Я подчеркиваю, действительно. Потому что в среднем я хочу убить тебя как минимум дважды в сутки.
Дейдара выдавливает кислую ухмылку. Он что, должен чувствовать себя польщенным?
Сасори подходит ближе и, подняв голову с каменного пола пещеры, бросает ее к рукам и сырому полену. Дейдаре кажется, что выражение кукольного лица становится еще несчастней. Несколько капель специального горючего состава – личное оружие Сасори – и своды пещеры освещает вспыхнувшее пламя.
Тепло. Наконец-то. Дейдара тянет руки к огню, довольно жмурясь.
А теперь свернуться калачиком на своем плаще, укутаться в покрывало и уснуть.
Завтра они, наконец, доберутся до места встречи.
Завтра он встретится с хозяином проклятых глаз.
Черная змея внутри Дейдары ждет этого не меньше его самого. Он убьет его завтра. Пусть он гений, пусть в нем кровь Учиха, но Дейдара взорвет этого ублюдка, чего бы ему это не стоило.

~~~~~~~

Итачи не изменился с момента их последней встречи. Порой Дейдаре кажется, что время над ним не властно. Ненавистные глаза будто подчинили себе и его тоже. Песчинки мгновений текут, складываясь в дни и годы, но не касаясь Итачи.
У его напарника Кисаме перебинтована рука, и вид у бывшего мечника Тумана довольно потрепанный – видимо, нарвались на серьезного противника. А на Итачи ни царапины. Ровная бледная кожа, на плаще ни пылинки. Как обычно отсутствующий взгляд. Так и хочется схватить за волосы и впечатать в каменную стену, лишь бы стереть с его лица это вечное безразлично-презрительное выражение.
На встречу пришли лишь Дейдара с Сасори и Итачи с Кисаме. Остальные присоединятся, используя технику временного переноса сознания. Пять призрачных теневых силуэтов и четыре настоящих. Прямо кружок Будущих Властелинов Мира.
Дейдара помнит, как в детстве соседские мальчишки организовали какой-то секретный клуб. Его туда не взяли. Было бы интересно увидеть их лица, узнай они, кем Дейдара стал теперь. Те мальчишки стали последними, кто осмелился посмеяться над его искусством и уйти после этого живым. Они так и не выросли: чуть позже Дейдара опробовал на них своих первых глиняных птиц. Свежая кровь казалась алыми змеями, текущими вниз по стволу старого клена, в кроне которого дети построили свой маленький домик. Тогда Дейдара понял, что любит этот цвет.
Кто знает, не закончат ли этим же Акацки? Не найдется ли мальчика, который взорвет их всех одного за другим? Дейдаре наплевать, даже если так. Те цели, о которых твердит им Лидер, мало его волнуют. Пока он может наслаждаться своим искусством взрыва и своей ненавистью, остальное не имеет значения.
Но одно Дейдара знает точно: кто бы ни уничтожил Акацки в конечном итоге, Учиху Итачи он не отдаст никому.
Он нагло ухмыляется, встречаясь с Итачи взглядом. Это последний раз, когда он видит проклятые глаза. В бою Дейдара не должен смотреть Итачи в лицо, иначе все повторится, как тогда. Он хорошо усвоил тот урок. Никаких иллюзий на этот раз, говорит он себе. Только искусство взрыва.
Но пока еще не время.
Дейдара занимает свое место в круге теней, рядом с Сасори. Силуэт Лидера идет мелкой рябью, когда тот открывает глаза и начинает говорить. Какудзу докладывает, как они с напарником получили очередную награду за какого-то священника, а Хидан, то и дело перебивает его, вставляя глумливые комментарии. Дейдара искренне желает ему когда-нибудь напороться на собственную косу. За давнюю попытку затащить его к себе в постель и постоянное «Дейдара-тян» это еще самое малое, что Хидан заслуживает. В сравнении с двинутым на религии фанатиком Сасори-но-данна, в сущности, не так уж и невыносим.
Когда очередь доходит до Кисаме, тот бросает на напарника косой взгляд, будто спрашивая разрешения. Получив от него слабый кивок, Кисаме выдавливает лишь пару фраз. Были там-то, убили того-то, задание выполнено, ждем дальнейших распоряжений. С чего это он такой немногословный сегодня? Похоже, и впрямь неслабо потрепали его на последнем задании. Особо распинаться не тянет.
Теперь очередь Сасори. После его отчета они получат новые задания и смогут быть свободны. Наконец-то. Дейдара чувствует, как по телу проходит волна мелкой дрожи. Ненависть поднимает голову, сжимая тугие кольца. Совсем скоро, шепчет он ей тихо, совсем скоро.
Пять призрачных силуэтов исчезают. Растворяясь, тень Хидана все еще машет на прощание туманной рукой: «До скорого, Дейдара-тян!» Скотина. Дейдара не собирается тратить на него свое время, его мысли заняты совсем другим.
Он намеренно задерживается, ожидая пока Сасори и Кисаме пройдут мимо, направляясь к выходу из пещеры. Итачи неторопливо следует за напарником, его лицо все так же непроницаемо.
«Иди сюда, сволочь, иди. На этот раз твой Шаринган тебя не спасет».
Дейдара считает каждый шаг, не отрывая взгляда от его ног. Еще пять, и Итачи окажется позади него. И вот тогда Дейдара сделает свой ход.
Четыре.
Итачи задерживается на миг, но делает следующий шаг. Каменная крошка на полу хрустит под его ногами.
Три.
Шаг в сторону. С чего вдруг? Мысли Дейдары в беспорядке разбегаются, пытаясь найти причину. Итачи не останавливается.
Два.
«Отойти, нужно отойти, чтобы он прошел мимо!» - кричит голос в его голове, но Дейдара будто прилип к полу.
Один.
Итачи замирает прямо перед ним. Какого черта?
Дейдара чувствует его дыхание – оно щекочет ему кожу. В горле разом пересыхает. Взгляд упирается в шею Итачи. Его плащ чуть расстегнут, и вблизи Дейдара замечает свежий тонкий рубец над левой ключицей. Ему хочется победно ухмыльнуться, будто это он оставил на безупречно-гладкой коже Итачи эту метку. Гений клана Учиха совсем не так идеален, каким кажется.
Дейдара слышит собственный злорадный смешок.
- Не повезло, да? Видимо, Шарингана оказалось недостаточно.
Итачи не отвечает. Только слегка кривит бледные губы. Быстрей, чем Дейдара осознает, что делает, он уже смотрит прямо в ненавистные глаза. Еще через секунду он понимает, что же хочет в них увидеть, – признание того, что Учиха Итачи тоже совершает ошибки.
Узор Шарингана на радужке неподвижен, но Дейдаре все равно не сразу удается отвести взгляд. Эти глаза имеют над ним странную власть, и у нее нет ничего общего с гендзюцу. Морок. Наваждение.
Дейдара встряхивает головой и отступает в сторону. Итачи делает последние шаги и оказывается у него за спиной. Идеально.
Дейдара кидается вперед, а камни под ногами Итачи взрываются – глиняные черви в трещинах пола сделали свое дело. Итачи реагирует молниеносно: закрывает лицо рукавом, отпрыгивает вбок. Чего и следовало ожидать. Дейдара скалится в безумной ухмылке. Два огромных, только что созданных паука уже мчатся от него к противнику. Через миг вместо них на пол падают лишь тонкие полосы глины: кунаи Итачи не знают промаха. Только это все равно не важно – две многоножки, возникающие за его спиной, пеленают ему руки и растягивают их в стороны.
Итачи не шелохнуться.
Конец игры.
- Попался! - голос Дейдары звенит от напряжения и торжества. Как же долго он ждал этого, боги, как долго. - Теперь тебе никуда не деться, и чертовы иллюзии тебе не помогут.
Он не смотрит в глаза Итачи. Взглянуть в них сейчас – верная гибель, а Дейдара пока не собирается умирать. Только не сейчас, когда его цель так близка.
- Чистая победа. Признай это!
Итачи молчит. Что ж, Дейдара и не ждет от него громких откровений, но всего два слова – «ты победил» – он так или иначе из него выбьет. Итачи признает его равным. Даже больше – признает победителем. Едва слышный шепот, движение губ, немые звуки. Не важно как, но Итачи придется это признать. Дейдара не отпустит его, пока не добьется своего.
Ненависть внутри бурлит обжигающей чернотой. Она в каждой клетке, в каждом выдохе Дейдары.
Он подходит к пленнику, сжимает пальцы на его шее. Теплая. Итачи всего лишь человек. Обычный шиноби. Ну хорошо, он гений, это Дейдара признает, но он далеко не всемогущ. Если его ранить, пойдет кровь. Она нужна ему, чтобы жить, так же, как воздух и вода. В этом они с Дейдарой равны.
- Я победил твой Шаринган, - в его голосе скользят истерические нотки. Кровь шумит в голове, и хочется смеяться так, чтобы дрожали каменные стены. - Признай это.
Пальцы сжимаются сильней. Итачи дергает головой, пытаясь уйти от захвата, но его движение лишь заставляет Дейдару давить с удвоенной яростью.
- Признай!
Он может смотреть лишь на губы Итачи – тонкие, бескровные, сжатые в упрямую линию. Если бы не Шаринган, Дейдара мог бы заглянуть в его глаза. Взгляд загнанного в ловушку зверя. Он ведь был бы именно таким, Дейдара уверен. Он хочет увидеть, как Итачи будет молить его о пощаде. Хочет раздавить, втоптать в грязь гениальность клана Учиха. Хочет доказать, что с ним стоит считаться.
Дейдара проклинает себя, когда поднимает вторую руку и закрывает ею глаза Итачи.
- Не смотри, - шепчет он будто не своим голосом. - Черт бы тебя побрал, не смотри. Я ведь… победил. Я… признай это… признай… меня.
Он прижимается губами к открытой шее Итачи – порывисто, не думая. Целуя каждый след своих пальцев так, будто хочет стереть их с бледной кожи. Поднимается к подбородку, губам. Замирает.
Ненависть? Дейдара уже не уверен.
Безумие? Возможно.
Итачи – его личное проклятие. Дейдара жаждет лишь одного – владеть им безраздельно. Прижимаясь к его губам, он наконец понимает, что же толкало его вперед все это время.
Одержимость.
Это она заставляет его рвануть плащ Итачи, обнажая его плечо. Лизнуть тонкий след от раны, прикусить кожу, оставляя быстро краснеющий след. Дейдара хочет, чтобы Итачи сопротивлялся. Хочет быть достойным хоть каких-то его эмоций. Чего-то столь же сильного, как его собственная одержимость.
Но Итачи не произносит ни звука.
Он мог бы освободиться, мог бы попытаться, в конце концов. Дейдара готов кричать от бессильной злобы. На лице Итачи ни тени эмоций, а глаза закрыты чужой ладонью. И все равно, глядя на него, Дейдара чувствует себя проигравшим.
Он яростно сжимает в кулак волосы на его затылке, заставляя Итачи запрокинуть голову. Наклоняется к его уху, прижимается щекой к теплой коже, вдыхает ее запах.
Ну же, скажи хоть слово, сволочь.
Прошепчи.
Простони.
Сделай хоть что-нибудь.
Итачи слабо дергается, с тихим свистом втягивая воздух сквозь плотно сжатые зубы. И что-то будто взрывается внутри Дейдары. Он вцепляется в его волосы обеими руками и ловит чужое дыхание, словно без него задохнется. Его глаза плотно закрыты, а пальцы давят на затылок Итачи, не давая отвернуться. Дейдара не позволит ему сбежать.
«Мой, только мой!» - оглушающе звенит в его голове.
Он знает, что ждать ответа, по меньшей мере, глупо, и потому пропускает момент, когда Итачи разжимает зубы, впуская его язык. Будто в насмешку позволяет ненадолго насладиться иллюзией победы. Вперемешку с желанием ярость взрывается в Дейдаре новой вспышкой.
Короткий приказ, и многоножки послушно отползают в стороны. Руки Итачи падают вдоль тела безвольными плетьми. Дейдара не боится нападения. Все, что Итачи может сейчас, это упрямо молчать, намеренно игнорируя его слишком смелые прикосновения. Он ведь не хочет умереть: глиняные стражи еще рядом, и Дейдара, не думая, взорвет их вместе с ними обоими, если Итачи хоть дернется без его разрешения. Он живет на грани, и сейчас как никогда близок к тому, чтобы свалиться.
Дейдара сдергивает с Итачи плащ, заставляет опуститься на колени. Смотреть на него сверху вниз – это нечто особенное. Будто маленькие взрывы рассыпаются вдоль позвоночника, а внизу живота появляется знакомая тяжесть. Бледная шея, худые острые плечи, выступающие ключицы. Закрытые по приказу глаза. Они с Дейдарой похожи: почти ровесники, одного телосложения. Оба выбрали путь, отличный от того, что им с детства вбивали в голову наставники и родители. Такие похожие… и такие разные, что у Дейдары сводит скулы от одной только мысли об этом. Убить или обладать – он не знает, чего хочет больше. Мысли путаются, тонут в вязком багряном тумане и бешеном стуке в висках.
Дейдара толкает Итачи на пол, наваливается сверху. Тот слегка морщится от удара, отворачивается, пытаясь уйти от поцелуя, но Дейдара лишь скалится, хватая его за подбородок и поворачивая лицом к себе. Может, Итачи и похож на мраморную статую, но его кожа горяча, будто под ней горит живое пламя. Он снова сжимает губы, но Дейдара уже видел его слабое место и пользуется им без тени сомнений. Свежий след от раны над левой ключицей еще не зажил. Стоит лишь надавить, и Итачи послушно разомкнет губы, впуская чужой язык и позволяя украсть у себя новый вдох.
Дейдара чуть отстраняется, чтобы рывком перевернуть его, заставив опереться на колени и руки. Он готов на что угодно, лишь бы не видеть ненавистных глаз. Так легче убедить себя в том, что победил.
Острые лопатки Итачи будто маленькие неоперившиеся крылья. Он послушно запрокидывает голову, когда Дейдара дергает его за волосы и шепчет прямо в ухо:
- Ты признаешь меня, тварь, даже если тебе придется написать это на камнях собственной кровью.
Итачи молчит, а Дейдаре хочется бить его головой об стену до тех пор, пока он не услышит от него это чертово «ты победил».
Вместо этого он сжимает его бедра и насаживает Итачи на себя. Быстро, не заботясь ни о чем, кроме своих желаний. Итачи шипит от боли, и для Дейдары нет ничего слаще этих звуков. Он вжимается в него снова и снова. Каждый толчок как удар – жестокий и резкий. Итачи слабо покачивается в такт движениям, его голова низко опущена, а лопатки выпирают теперь еще сильней. Дейдаре кажется, что еще чуть-чуть, и они прорвут тонкую кожу.
Кровь пульсирует в висках. Он не видит ничего кроме прогнутой в пояснице спины Итачи и своих рук на его бедрах. На время ненависть уходит вглубь, забывается. Желание не оставляет места мыслям, взрываясь в голове Дейдары чередой ослепляющих вспышек.
До тех пор, пока он не слышит глубокий, протяжный стон.
Учиха Итачи.
Человек, победивший Дейдару всего лишь взглядом.
Своенравный ублюдок, не признающий никого кроме себя.
Он стонет сейчас под ним – громко, бесстыже. Он кончает ему в руку, содрогаясь, и валится на пол, часто и отрывисто дыша. Дейдара видит, как шевелятся его губы.
- Ты…
Признай это.
- Ты…
Признай!
- Ты снова проиграл.
Вспышка.
Дейдара вздрагивает, пытается отступить на шаг, но его разведенные в стороны руки крепко стянуты глиняными многоножками. Итачи стоит перед ним, не двигаясь. В полу зияет дыра, а вокруг каменное крошево.
- Ну вот, - слышится откуда-то слева ехидный смешок Кисаме. - Ты снова попался, мальчик. Сколько ж можно на одни и те же грабли-то, а? Итачи-сан, как думаете, может, ему нравится?
Итачи равнодушно пожимает плечами.
- Мне нет до этого дела.
Дейдара для него всего лишь глупая букашка, возомнившая, что может больше, чем ей отпущено природой. Он может пытаться сравняться с ним сколько угодно – пропасть между ними слишком широка. Дейдаре кажется, что из него выпустили дух. Внутри пусто и холодно.
Сороконожки отпускают хозяина, послушно сворачиваясь кольцами у его ног, а Дейдара падает на колени, надрывно и хрипло кашляя. Ему нечем дышать, и шея ноет, будто его душили целую вечность.
Итачи, дрянь. Будь проклят его Шаринган. Будь проклят день, когда Дейдара встретил его!
Все мысли и желания Дейдары у него как на ладони. Он знает, чего Дейдара жаждет, даже лучше его самого. Позволяет ему насладиться искусной иллюзией, а потом безжалостно сжимает удавку на горле. Изощренный садизм вполне в его духе.
Дейдара так похож на мышь. У него острые зубы, и он быстро бегает, но всего этого недостаточно, чтобы спастись от филина и уж тем более доказать ему, что Дейдара не просто добыча. Разница между ними слишком велика.
- Вам в напарники достался на редкость глупый мальчишка, Сасори-сан, - сочувствующим голосом бормочет Кисаме и задумчиво скребет подбородок.
- Упрямый, - слегка раздраженно поправляет его данна.
Они снова видели его поражение. Актеры и пьеса все те же, меняется лишь сцена.
Дейдара сжимает в кулаке каменное крошево с пола. Дышать уже легче, но он все еще хрипит при каждом вдохе. Итачи проходит мимо него, а он не может даже поднять руку, чтобы остановить его. Не дать уйти с новой, еще более унизительной для Дейдары победой.
- Силенок у него не хватит тягаться с Мангеке Шаринган, Сасори-сан.
Кисаме поднимает прислоненную к каменной глыбе Самехаду, закидывает ее за спину.
- Вы уж объясните ему, а то ведь совсем на этой идее двинулся. Лидеру все еще нужны его способности. И я не знаю, сколько еще Итачи-сан будет терпеть такие его выходки. Если убьется где-нибудь по собственной дурости, нам ведь опять придется искать замену. Помните, сколько в прошлый раз промучались?
- Кисаме.
Итачи уже у выхода.
- Иду, Итачи-сан.
Когда в пещере остаются лишь двое, Дейдара позволяет себе привалиться к шершавому боку одной из своих сороконожек, закрыв глаза. Он обнимает ее, прижимается щекой к остывшей глине. Она взорвется только по приказу; ей можно довериться. Это успокаивает.
Сасори подходит к нему бесшумно.
- Наигрался?
В ответ Дейдара начинает смеяться. Сначала едва слышно, затем громче. Нервно, истерически. Когда его смех заполняет каждую трещину в каменных стенах пещеры, он наконец открывает глаза.
- Знаете, данна, ненависть – она такая горячая. Помните мой бок, к которому вы прикасались? Так вот она еще горячей. И черта с два я от нее откажусь! Можете даже не начинать проповеди о том, чтобы я успоко…
- Проповеди? - брезгливо переспрашивает Сасори. - Делать мне больше нечего. Если убьешь Итачи, я сделаю из него прекрасную марионетку.
Дейдара хрипло и нервно хихикает.
- Вы страшный человек, Сасори-но-данна. Гораздо страшней, чем кажетесь.
Сасори достает из своего плаща флягу с водой и бросает ее напарнику.
- Только не вздумай сдохнуть прежде, чем добьешься своего, крысеныш.
Дейдара криво усмехается в ответ.

~конец